Однажды, еще во времена 0.34 случился у меня в одной из многочисленных крепостей голод, а следом за ним и всеобщий психоз. 300+ бород, тантрум понемногу брал вверх, пожиная жизни одного дворфа за другим. В крепости был длинный просторный коридор, по обе стороны от которого были жилые кварталы и офисы. Сам же коридор вел в апартаменты мэра, где помимо него жила его семья: жена, две дочери и сын. Месяцами в этом центральном проходе стража навеки усмиряла не в меру буйных роботяг крушивших и убивавших все и вся. Все гравировки на стенах были залиты кровью тех, кто когда-то трудился над ними.

В один прекрасный момент мэр тоже поддался всеобщему настрою и с бешенным криком набросился на свою семью во время обеда. Его жена мигом бросилась защищать детей от безумного маньяка в которого превратился добродушный отец семейства. Её мозги были разбросаны по всей их небольшой кухне. Но дети всё же успели убежать! Они бросились в тот самый коридор навстречу уже бежавшим к ним навстречу мобилизованных "усмирителей" с арбалетами наперевес. Не замедлил появиться и сам отец. Дети добежали до стражей и спрятались за их спинами, с ужасом глядя на своего родителя. Берсерк немного пробежав за ними встал столбом за пару метров от стражи, пустым взглядом глядя вперёд. Молчание длилось казалось целую вечность, никто не хотел быть первым, кто пристрелит самого мэра. Несколько изможденных зевак выглянули из своих каморок в ожидании развязки. И потом вероятно у какого то рекрута сдали нервы и он спустил крючок, а за ним и весь сквад. Так и погиб на глазах у своих детей мэр ГраненныхАлмазов, поддавшийся зову крови и ярости.

Я никогда не забуду этот коридор и этих ребят, защищавших детей от столь безумной угрозы. И в этом есть свой фан, хотя заставляет задуматься. А между тем после убийства мэра тантрум сам собой затих, и дворфы перестали рубить друг друга. Удивительный мир)

— В мастерворке обязательно появится "скопильня". Because they can! Где и дорфам можно будет отрезать язык, уши, тестикулы, пальцы на руках (Я не справился, дон Урист). Или например опасные реакции в мастерских. Шанс потерять яйца в столярной мастерской при неловком обращении с циркулярной пилой. ФАН! Еще бы можно было в атаку мобам добавлять. Огромный тентаклеобразный монстр, берегитесь его кастрирующей атаки. (писклявые голоса) - Капитан! Мы победили монстра! Но какой ценой!. Искуссно выполненная фреска - МкСекач торжествуя отсекает тестикулы ночной твари летом 101 года во время нашествия Похоти. Тварь плачет.
— Обрезание будет?
— Ага, а потом "Урист МакДварф был загрызен ожившей крайней плотью!"
— Это очень досадная неосторожность. Но и хороший способ утилизации ненужных мигрантов. "Что нам с ними делать? - Да отправь их к ..."
— В яму полную ожившей крайней плотью всего мужского населения Дварфтауна.
Фестиваль шуток про крайнюю плоть продолжается.

Всю жизнь Цон ненавидел город в котором жил — Застенчивозвучащуюплоть. Он был подкидышем, воспитывал его один из местных торговцев, коих в городе было немеряно, но Цону не хотелось всю жизнь торчать в затхлой лавчонке и торговать кожами. Ему хотелось свободы. Наш герой считал, что свобода будет в армии. Наивный! Он не догадывался, что командир окажется козлом, сержант — психом, а сослуживцы — идиотами, которые не годились даже сажать овёс. Вскоре Цона выгнали из стражи за драку, в которой он сломал троим солдатам рёбра и выбил зубы сержанту. Надо было платить штраф, а Цона кроме серебрянного топора и казённого щита имущества не было.
Цон решил бежать из города: выбрав день он сообщил друзьям, что отправился погулять, и побежал из города на восток, к морю. В степи наш герой встретил гигантского льва, который решил пообедать человечинкой. Но Цон не лыком шит — зарубил льва-гиганта и сам пообедал им. Остальное (куча дорогущего мяса, которое так любят гурманы по ту сторону гор; кости на поделки, и великолепную шкуру) решил продать, уплатить штраф и уехать к морю уже законно и богато.

В первых .40 пришел в крепость приключенцем, убил и разделал мэра. После реклейма крепости дварфы наделали из мэра печенек и за милую душу слопали. Равки не трогал. WTF?
— Что-то не нравится мне наш мэр.
— Не нравится, не ешь.

- Встать, суд идет!

Б-р-р-р-р, как же холодно ногам. Тряпочные тапочки, почти неотличимые от носок, не сохраняли ни толики тепла и отдавали всё без остатка ледяному полу, деформируя напольные гравюры с пещерной пшеницей. Стены и потолок тоже были ледяными, и тот же самый злак украшал почти каждый участок стены, перемежаясь изредка с многоконечными звездами.

Двенадцать ужасно пачкающихся столов из мела стояло в комнате, за ними сидели двенадцать разгневанных бородачей, различавшихся комплекцией, цветом бород и количеством седины. Я сидел на красном бокситовом кресле с резьбой – прямо на перекрестье их взглядов, и подобное выделение из коллектива меня почему-то не радовало.

Один из них, чернобородый и очень долговязый для дворфа, назвал моё имя и потребовал встать.

При словосочетании "жёваный крот" многие могут вспомнить старый анекдот:
— Как ругается водитель детского автобуса, когда его подрезают?
— Жованый крот! Щука, брат!

А у меня вот случай был в ДФ. Эмбаркнулся я в умеренной лесостепи с речкой, всё тихо и спокойно, соседи добрые; накопал себе лазов, складов для барахла, в общем, окопался, решил пойти в текстильную и глиняную промышленность разнообразия ради. Ну и пока свинохвосты росли, три Уриста от скуки решили рыбалкой заняться. Речушка вроде небольшая была, и ловили они в основном мидий и устриц. И как-то раз на карте появилась стайка попугаев. Ну сначала они летали себе спокойно, а потом решили позырить, чё это там такое дварфы делают. В итоге у спокойно пишущего сводку в свежевырытой комнатке счетовода в голове начали проноситься строки - "Попугай украл мидию! Попугай украл 2 устрицы! Попугай украл 3 мидии!". Пошёл я в это время на кухню, посмотрел в полупустой холодильник, почесал макушку - и как-то даже обидно стало. Я тут, значит, на хлебе с солью кручусь, а эти гурманы там пируют устрицами.