Навеяно разными штуками. В том числе и историями про бородатых детей. Обычная дварфийка-лесник в обычной дварфийской ярости. Отряд голодранцев собран и послан остановить грядущее кровопролитие.

Гоблин мешком рухнул на землю, сбитый с ног молодецким ударом кромкой щита щита в ухо, и его грудь тут же придавила нога в тяжёлом железном сапоге. Тварь оказалось удивительно выносливой, и не только не потеряла сознание от удара, но почти сразу оскалила кривые, острые зубы и вцепилась в толстую подошву. Победитель, однако, не собирался долго церемониться, и в следующую секунду в голову гоблина со смачным хрустом вонзился острый бронзовый топор, положив конец поединку.
- Это последний, - сообщил обладатель сапога, крепкий широкоплечий мужчина, брезгливо отирая лезвие топора об одежду только что убитого врага. На голове у него красовался железный шлем с рогами из кабаньих бивней.
Те, к кому он обращался - двое молодых парней - стояли в сторонке, пугливо озираясь по сторонам. Посмотреть было на что: встающее на востоке солнце осветило страшную картину недавнего боя. Вся небольшая поляна была усеяна брошенным оружием, поломанными доспехами и отрубленными конечностями. Трупы людей и гоблинов лежали вповалку и кровь, струившаяся из их тел, перемешивалась - смерть уравняла всех. Сами парни тоже выглядили неважно: один баюкал левую руку, по которой пришёлся удар молота, вдребезги разбивший щит; у другого поперёк лица была страшная рваная рана, обильно сочащаяся кровью - гоблинская боевая плеть навеки оставила его уродом.

Высадился я в степи, дерева мало, рядом поселение гоблинов.
Мне крайне не везло с этой крепостью – на караваны то и дело нападали гоблины, и я не мог купить наковальню. Черт меня дернул взять вместо неё больше собак. Я отгородил небольшой участок рвом с водой, нынче стена – не самая надежная защита, любой желающий может перелезть. Да и ещё в течение года в округе крепости не проходило ни одного живого зверька. Дварфы пока что терпели однообразный рацион в виде толстошлемника и пол вместо кроватей, но я зал, скоро будет тантрум. Уже наступила осень - зима не за горами. Скоро я лишусь последней защиты и столь не многочисленного дерева. Я решил, начать тренировать рубак с топорами, только вот наковальни нет, а тратить огромное количество дерева на болты для новичков-арбалетчиков я не хотел.

— Копай быстрее! — крикнул я сам себе.
— Ещё быстрее! — крикнул я через пару метров, — Он не должен погибнуть не в коем случае.
Страх и ещё раз страх гнал меня, легендарного шахтёра, на спасении моего товарища, моего друга который дня два назад пошёл разведывать пещеры, но почти сразу после его отправки в пещеры появились чудовища,способные одним движением разорвать пополам даже бронированного дварфа и поэтому был завален единственный проход.

Однажды, еще во времена 0.34 случился у меня в одной из многочисленных крепостей голод, а следом за ним и всеобщий психоз. 300+ бород, тантрум понемногу брал вверх, пожиная жизни одного дворфа за другим. В крепости был длинный просторный коридор, по обе стороны от которого были жилые кварталы и офисы. Сам же коридор вел в апартаменты мэра, где помимо него жила его семья: жена, две дочери и сын. Месяцами в этом центральном проходе стража навеки усмиряла не в меру буйных роботяг крушивших и убивавших все и вся. Все гравировки на стенах были залиты кровью тех, кто когда-то трудился над ними.

В один прекрасный момент мэр тоже поддался всеобщему настрою и с бешенным криком набросился на свою семью во время обеда. Его жена мигом бросилась защищать детей от безумного маньяка в которого превратился добродушный отец семейства. Её мозги были разбросаны по всей их небольшой кухне. Но дети всё же успели убежать! Они бросились в тот самый коридор навстречу уже бежавшим к ним навстречу мобилизованных "усмирителей" с арбалетами наперевес. Не замедлил появиться и сам отец. Дети добежали до стражей и спрятались за их спинами, с ужасом глядя на своего родителя. Берсерк немного пробежав за ними встал столбом за пару метров от стражи, пустым взглядом глядя вперёд. Молчание длилось казалось целую вечность, никто не хотел быть первым, кто пристрелит самого мэра. Несколько изможденных зевак выглянули из своих каморок в ожидании развязки. И потом вероятно у какого то рекрута сдали нервы и он спустил крючок, а за ним и весь сквад. Так и погиб на глазах у своих детей мэр ГраненныхАлмазов, поддавшийся зову крови и ярости.

Я никогда не забуду этот коридор и этих ребят, защищавших детей от столь безумной угрозы. И в этом есть свой фан, хотя заставляет задуматься. А между тем после убийства мэра тантрум сам собой затих, и дворфы перестали рубить друг друга. Удивительный мир)