Во имя Господне и во славу Его. Монахокрепость. Часть вторая.
O tempora! O mores!
Лето прошло в труде и рутине. Мы опасались новой волны послушников, но никто не побеспокоил нашу обитель. Осенью к нам прибыл караван людей. Его сопровождал некий человек, имени которого я не запомнил. Он сказал, что ему необходимо поговорить с настоятельницей от имени правителя людей. На вопрос, какую должность он занимает в своем королевстве, он ответил, что является углежогом. Я впервые вижу посла-углежога, но у людей свои странности. Расчистить двор и коридор от сестер, дабы освободить ему путь, было довольно трудно, поэтому он ожидал в нашей трапезной. Когда же путь был расчищен и матушка Лукерья с послом заперлись в ее кабинете, сестры стали стучать в наружную дверь и требовать, чтоб мы выпустили сестру Иоанну, на которую снизошел Божий дух и сказал, чтоб она сотворила некий предмет, который должен стать нашей реликвией. Надо сказать, что после случая с праведным братом Кондратом мы обсуждали такую вероятность и решили не выпускать сестер ни под каким предлогом. Мы будем сбрасывать им необходимые предметы, а если мы не успеем или не сможем угадать, что именно необходимо для работы, значит, на то не было Божьей воли. Откровенно говоря, я подумал, что скоро в нашей обители появится первая мученица, почившая в Бозе.
Пока человек-угольщик заперт у матушки Лукерьи, а сестры свободно передвигаются по коридору женских келий мы размышляли о дальнейшей судьбе сестры Иоанны и ее видения будущей реликвии. Как поведал нам брат наш, Аарон, сестра Иоанна происходила из семьи рыбака и знала все, что касается рыбы. Но главным ее талантом было мыловарение. Какое изделие могла бы она создать, имея такой опыт? Поразмыслив, мы решили сбросить сестрам материалы для двух мастерских: мыловарни и простой, ремесленной. Мы опасались, что послу придется остаться запертым на все это время, ведь мы любой ценой должны удерживать сестер от контактов с мужчинами. Но все разрешилось благополучно. Сестры заперлись по кельям, и человек сумел выйти до того, как мы стали сбрасывать во двор материалы. Первой была построена ремесленная мастерская, и сестры не прогадали с выбором. Мыловарня не понадобилась, так как сестра Иоанна заняла ремесленную мастерскую и сообщила, что ей нужны камни и части тел. Конечно, такие требования навели на нас страху и с трепетом мы стали сбрасывать все то, что смогли опознать, как части тел, а именно: кости и черепа животных, панцири моллюсков. Наши опасения не подтвердились и сестра Иоанна удовлетворилась двумя разными камнями и костьми волка и ягуара. Сейчас она занята своей работой, а мы ожидаем в тревоге.
Матушка Лукерья поведала нам, что праведная сестра Иоанна создала чашу Urvadkanzud, что можно понять, как Печать Монастыря, или, возможно, Монастырский Обет. Чаша очень красива и украшена фигурами из кости и изображениями дварфов. Конечно, такой Божий дар нужно использовать для Божьих нужд, а именно, в качестве потира для причастия. Божья благодать снизошла на сестру Иоанну и хоть раньше она никогда не делала ничего подобного, но теперь в мелкой работе по камню для нее нет никаких секретов. Но после сотворения потира праведная сестра Иоанна впала во блаженство и не желает продолжать работу.
Два больших зала, которые мы сможем использовать, как опочивальню и трапезную, на той стороне реки уже готовы. Мы установили минимум мебели и теперь постепенно переносим вещи, готовясь покинуть наше старое жилище. Все это довольно трудно и опасно. Еды, на самом деле, не так уж много, мы сбрасываем сестрам по несколько порций за раз, но как только одни ее съедают, начинают просить пищу другие. Брат Уриил отправился на охоту и добыл горного козла, но так как все заняты переноской вещей и строительством стен вокруг монастыря, туша так и сгнила во дворе. Пришлось снять с брата Аарона всю иную работу, чтоб он смог забить какую-то из нашей домашней живности и накормить сестер.
Маленький Кукша растет веселым и общительным дварфом, но место ли его забавам в монастыре? Среди взрослых монахов есть те, кто называет его, ни много ни мало, своим другом и когда Кукша устроился отдохнуть в новой трапезной, к нему поспешили присоединиться некоторые из монахов. Я не удивился, заметив среди них брата Марка, который активнее прочих участвовал в веселье. Бывает так, что монаху нужно и отдохнуть и повеселиться, но время ли для этого сейчас?
Когда гигантский орел напал на брата Никона, рядом не было никого, кто сумел бы его защитить. Один из стражей спал, второй был так далеко, что все равно не успел бы добежать. Физические данные братьев сильно разнятся, поэтому гораздо раньше чем произошел этот случай мы посовещались, кто именно из братьев годен для ратных дел, а кому не следует даже пытаться. Из тех, кто способен эффективно использовать булаву или молот, в пределах досягаемости был только брат Ираклий (в миру ему доводилось призываться в ополчение), но и ему едва ли имело смысл бросаться на хищника с голыми руками. Арсенал находился как раз по дороге и брат Ираклий хотел забежать туда, чтоб схватить хотя бы щит и молот. Он не успел пробежать и четверти пути, когда брат Никон отдал Богу душу. Я, как лекарь, уже обдумывал, как лучше будет обеспечить доступ к госпиталю, ведь с тех пор, как кельи сестер перенаселены они часто выходят во внутренний двор, отрезав нам путь к лечебнице. Но неопасные на вид раны – были повреждены обе ноги – привели к смерти от потери крови. Никто не ведает, где поджидает нас дьявольские козни. Господи, будь милостив к рабу твоему, Никону!
Мы остались без каменщика. Никто из монахов не имеет даже приблизительного понятия об этом ремесле. Мы лишь помогали строить стены, но в мастерскую вход был позволен лишь брату Никону. На все воля Божья, будем учиться. Склеп для убиенного брата Никона был готов заблаговременно. Этот случай утвердил нас в стремлении поскорее завершить склепы других братьев. Но кто же сделает достойные саркофаги? Благочестивый брат Кондрат сделал железный саркофаг для самого себя. Но делать железные гробы для всех – слишком расточительно. Брат Никон так же упокоится в гробе собственной работы, под статуей, своего же изготовления. Орел кружит поблизости. Мы дали ему имя Alnisnotlith. Alnis – это война. Notlith – руины, разорение.
Я думаю, проклятым орлом управляют бесы. Немудрено, что он избрал нас объектом своих нападений. Не дав нам оплакать брата Никона орел-убийца снова спустился с небес, чтоб напасть на работающих монахов. Братья бросились врассыпную, орел же замешкался, пытаясь убить котенка. Едва ли малыш смог бы продержаться хоть несколько секунд, но нескольких секунд и не потребовалось. Сверху, с горы спрыгнул брат Уриил, сразу же огрев крылатую тварь булавой по хребту. Теперь считать последние секунды жизни настала очередь орла. Гигантская тварь будет разделана в мясницкой и съедена. Я не знаю, правильно ли это с точки зрения веры, но с точки зрения морали наших предков, берущих око за око и зуб за зуб это естественный вариант.
Нас снова посетили наши соотечественники, прибывшие от нашего прошлого отца-настоятеля. Нам было не до торговли, но чтоб не отпускать паломников с пустыми руками, мы вынесли небольшое количество каменных украшений, сделанных благочестивой сестрой Иоанной и еще кое-какую мелочь. Взамен мы взяли, в сновном, пищу и вино. Пришлось взять и мешок гипсового порошка, заказанного мной, хоть он и обошелся нам недешево. Мы давно нашли собственный гипс, но ведь я лично попросил их доставить мне порошок и спустя год они сдержали слово. Сдержим слово и мы. Тем более, это избавит нас от возни с печами.
Признаться, я боюсь. Наши богатства уже не так уж незначительны, учитывая драгоценные клетку и кубок, а наша защита находится на том же уровне, что и год назад. Стена не готова и учитывая площадь будет готова еще не скоро. Из наших воинов настоящий боец, показавший себя с лучших сторон, только брат Уриил, остальные годятся ему в подмастерья. Просиживать штаны в казармах им некогда, поэтому они получают свой опыт только в боях. Когда появился этот караван, мне почудилось, что он, конечно, не желая того, мог привести за собой преследователей. Но у нас нет сил выставлять караулы. Тем более, территория обители растянута по двум берегам реки и неизвестно, откуда ждать нападения. Мы ждем засады каждую секунду, но что толку? Мы не можем подготовиться достойно, мы просто стараемся строить и переносить вещи как можно быстрее.
Засады пока нет, но некоторые неприятности все же пришли вместе с караваном. В узком туннеле между берегами реки блаженный брат Кондрат встретил гоблина-вора. За благочестивым монахом увязался его сын, Адамка и когда брат Кондрат побежал вглубь туннеля, Адамка, напротив, замешкался и позволил себя схватить. За гоблином в погоню бросились братья Уриил, Тихон и Тит. Тот убежал, не подпустив их даже близко, но мальчика ему пришлось оставить. Отбитый у вора малец поведал нам пугающую вещь. Перед тем, как отпустить его и броситься бежать, гоблин посмотрел на него и прошипел: «Я хорошо запомнил тебя. Знай, что Ozud Espe не прощает своих врагов». Жестокость Шпионов – так переводится название их вероломной, языческой банды, которую они зовут королевством. Назвать ребенка своим личным врагом – это недоступно не только христианской, но и вообще никакой морали. До отъезда каравана наша стража караулила туннель, чтоб в случае опасности успеть на любой из берегов.
Произошло немыслимое. То, чего мы втайне опасались, но не хотели говорить вслух. Когда мужчины и женщины находятся на столь незначительном расстоянии друг от друга, грехи происходят сами собой. Сестра Иоанна (я не могу называть ее благочестивой, в таком контексте) родила дочь. Конечно же, бывшая супружеская пара отрицает, что между ними была связь после того, как они прибыли в нашу обитель. Они пришли послушниками весной, но никто не запомнил месяца. Сейчас середина зимы. Мы не можем доказать, что ребенок был зачат в монастыре но и отнестись к этому, как к должному тоже будет легкомысленно. Ведь не для того мы уходили от мира, желая уединиться с Богом и пожить без грязи и греха. Мы не можем знать, что произошло, пускай это решает сам Господь. Мы дадим сестрам запас еды и питья, которого, как нам кажется, должно хватить на год. После этого монахини заточат сестру Иоанну с ребенком в затвор. Наедине с собой и Богом. Дверь будет убрана и заменена каменной кладкой. Никто не знает, увидим ли мы сестру Иоанну и ее дочь живыми, поэтому, дабы не обрекать девочку на муки Ада, она была крещена под именем Валерия.
Сестра Иоанна и ее дочь Валерия замурованы в затворе. В связи со спешностью дела, пришлось вынести мебель из госпиталя и отдать его под затвор для сестры Иоанны. Там нет ничего, кроме 12 кусков мяса (что было под рукой в тот момент) и бочки вина. Мы думали, что матушка Лукерья будет милосердна к монахине, но позже она отчитала нас, что вина было слишком много, и призналась, что была вынуждена отпить излишек. Сейчас Опал-месяц. Через год, в начале следующего опала, мы выпустим сестру Иоанну на свободу, если Господь не освободит ее ранее. В остальном же, жизнь монастыря протекает в рутинной работе, периодически прерываемой отдельными монахами для собраний в новой трапезной. Маленький Адамка оказался еще более общительным и дружелюбным, чем Кукша. Он тоже любит собрать своих друзей за столом. Не всем это нравится, но никто ничего не говорит. Среди друзей Адамки даже брат Уриил. Наша обитель погрузилась в волнения и тревогу. Я опасаюсь, что за грехи отдельных братьев и сестер Господь оставил нас без своего покровительства. Возле строящегося храма был замечен очередной вор-гоблин. Поняв, что раскрыт, он решил перед побегом нанести нам хоть какой-то вред и располосовал своим кинжалом подвернувшегося под руку котенка. Мы не успели спрятать в клетку последний приплод, так как есть много неотложной работы. Таков божий промысел – из череды случайностей плетутся чьи-то судьбы. Стража была поднята по тревоге. Одновременно по другую сторону реки появился гигантский орел. Брат Тит наблюдает за ним, в то время как братья Уриил и Тихон зажали гоблина с двух сторон и покарали за его злодеяния. Все это произошло на глазах брата Иадора. Неожиданно его глаза как будто заволокло туманом, и он бросился в ремесленную мастерскую. Он смеется, рычит и бормочет себе под нос, но его улыбка не предвещает добра. Какой силой он одержим, и что он создаст мы не знаем, и с трепетом ждем окончания работы. Основой будущего предмета стали кости орла-убийцы, известного под именем Alnisnotlith.
Брат Иадор ничего не помнит, и в искусстве резьбы по кости ничуть не прибавил. Мы задумчиво смотрим на его творение – костяной арбалет, на изготовление которого пошли кости орла-убийцы, кости горного козла, древесина и яшма, но не видим ничего, кроме кости. Куда он всунул остальные материалы? Единственное, что вспомнил брат Иадор, когда посмотрел на свое творение, это имя, которое было дано оружию при изготовлении – Sodel Lilar. Как это понимать? Возможно, Щиты Молитвы? Быть может это оружие, сотворенное из костей орла, дано нам Господом, чтоб стать щитом от угрозы с неба? Можем ли мы отказаться от такого дара? Но, возможно, это Дьявол, зная о наших обетах, искушает нас, пытаясь заманить на путь кровопролития? Пока в нем нет необходимости, арбалет отложен в сторону. Если кто-то и станет когда-то с него стрелять, то лишь тот, кто не давал обета, подобного нашим. Быть может, это будет Адамка или Кукша, когда достигнет зрелых лет?
После событий с одержимостью брата Иадора и беременностью сестры Иоанны мы вынужденно заговорили о мерах защиты от греха, в наших непростых условиях. Текущие беды мы, с Божьей помощью, преодолели, но что нам делать, когда существование с грешником в одном монастыре станет невозможным? Изгнание – лучший вариант, но изгнанник может вернуться и вредить нам, либо станет лицемерно каяться и просто откажется уйти? Братья Иннокентий и Кирилл, которым доводится добывать железную руду на больших глубинах, говорят, что, по их мнению, копать до подземных пещер не так уж и далеко и мы могли бы сбрасывать изгнанников вниз, под землю. Конечно, мы должны быть очень осторожны, чтоб не распечатать врата Ада, но как говорят мудрецы, от подземных пещер первого уровня до Ада так же далеко, как с вершины самой высокой горы до Рая. К тому же, отправив изгнанника вниз, мы тут же запрем за ним ворота и запечатаем каменной кладкой. Голод и жажда заставит изгнанников искать выход из пещеры. А если они останутся жить под землей, питаясь рыбой и грибами – это уже не наша забота. Необходимо поговорить об этом с матушкой.
Учитывая, что перенос вещей приходится совмещать с повседневными делами – приготовлением еды, заготовкой металла для брони, строительством стены и кладбища – все движется довольно медленно. И вместе с тем, еда заканчивается, а дверей, бочек и ящиков все время не хватает. Группа слизнелюдов мешала монахам носить вещи, но стража позаботилась о них. Так же брат Уриил добыл нам для пищи двух оленей. Кажется, его навык обращения с булавой стал гораздо выше. Но тревога не покидает меня и обитель выглядит, как будто, оскверненной. Не смотря на то, что труп вора-гоблина давно валяется на свалке, кругом разлита его кровь. Огромные лужи везде, даже там, где его никогда не было. Порог трапезной полностью залит кровью и со временем кажется, что ее становится никак не меньше, но лишь только больше. Храни нас Господь!
Когда прибыли новые послушники, брат Уриил сказал мне: «Смотри, брат Шалва, снова муженек привел свою добрую женушку. Боюсь, все это не сулит нам добра. В этот раз мы запомним точное число и никто не впадет во блуд, как в прошлый раз». Он говорил о растрепанном послушнике, с чрезвычайно длинной бородой, заплетенной в две косы, который вел за собой невероятно тощую, но жилистую дварфийку. После пострига они получили имена Константин и Глафира. Тогда мы еще не знали, что в этот раз к нам прибыли сразу три семейные пары и один отец с двумя дочерьми. Включая этих двух девочек, которых мы назвали Юния и Уля к нам прибыло сразу 24 послушника. Должен сказать, что на несколько дней, а может и недель, после этого, монастырь погрузился в хаос. Часть женщин не пошли к матушке и прочим сестрам, а хотели помогать по строительству и хозяйству, другие застряли в трапезной и пытались убедить отдыхающих братьев в своей праведности и полезности, по туннелю, между берегами реки бегали и резвились дети обоих полов. Запереть всех сестер за забор и установить порядок удалось совсем не скоро. Когда мы опомнились, то стало ясно, что в кутерьме событий никто так и не запомнил дату их прибытия.
Кроме брата Константина, который оказался не только опытным лесорубом, но и умельцем в еще восьми профессиях, у нас теперь так же появились братья Зиновий – рыбак, оператор печей и мастер по лукам, Савва – архитектор, Антипа – резчик по дереву и кости, Сергий – повар, Каллистрат – лесоруб, кожевник и отец двух девочек, Доримедонт – опытный гравировщик и неплохой врач и Агафон – рыбак и механик. Увы - множество профессий, но ни одного каменщика. А кроме сестры Глафиры к нам так же прибыли сестры Макария, Мамфуса, Сара, Клавдия, Серафима, Злата, Алла, Ксения, Устинья, Лидия, Рахиль, София, Раиса и две упомянутые девочки. Удивительным оказалось то, что многие женщины были обучены воинскому делу. Самой же странной из всех я нахожу сестру Серафиму, которая сообщила, что владеет луком и духовой трубкой для стрельбы – оружием, довольно странным для дварфов. В обители теперь 56 дварфов и стая животных, которые слоняются кругом, толкаясь у дверей и прыгая по столам в трапезной. Новоприбывшие братья пока не определились в необходимой работе и мечутся, хватаясь за все подряд, либо наоборот днями просиживают в трапезной, не зная, за что взяться. Такую свору сестер нам будет сложно прокормить. Братья ходят хмурые и ропщут. Наша обитель приобретает не тот вид, о котором мы грезили, выступая в путь.
Брат Уриил позвал меня для серьезного разговора. Мы спустились в крипту, где, как оказалось, нас ожидали благочестивый брат Кондрат и братья Иннокентий и Марк. Брат Уриил пояснил, что собрал самых уважаемых монахов, занимающих самые ответственные должности – брат Марк наш ризничий, он ведет торговые дела, брат Кондрат наш самый благочестивый монах, слава о котором идет за пределами монастыря, а сам брат Уриил выполняет функции нашего стража и защитника. Брат Иннокентий, якобы, говорил от имени основателей, но на самом деле он пришел потому, что он наш общий друг и у нас нет от него секретов. Брат Марк говорил, остальные кивали или выражали одобрение молчанием. Поразмыслив, братья пришли к выводу, что Господь оставил нас без своего покровительства. Брат Тихон погиб, гоблины появляются все чаще, а вся крепость утопает в крови. Откуда берутся эти лужи, понять никто не мог, но кровью были покрыты не только двери и пол трапезной, но и туннель, а так же случайные участки земли на огромном расстоянии друг от друга. Кровь была на сельскохозяйственных полях, на ступеньках лестниц в подвалах и шахтах и даже на закрытой женской территории, как нам сообщила матушка Лукерья. Несомненно, дурной знак. Брат Уриил сказал, что до сих пор нас хранил только Господь, потому что стены и хорошей стражи у нас нет до сих пор. А значит, если Господь оставит нас, то мы можем не дожить до следующей весны. Братья считают, что причина наших бед ослабление веры. Мы слишком терпимо относимся к слабостям и грехам, поэтому к нам в монастырь и собираются все эти парочки. Где это видано, чтоб семейные пары приходили в монастырь и рожали детей? Я возразил, что сестра Иоанна – особый случай, к тому же, мы заключили ее в затвор. Пусть матушка Лукерья следит за этим. Но братья считают, что матушка Лукерья слишком увлечена собственным служением, чтоб уделять остальному должное внимание. Возможно, сестра Иоанна и была особым случаем, но теперь-то у нас уже 4 пары. На вопрос, чего же они хотят, братья сказали, что предлагают держаться нашего плана об изгнанниках. Мы будем изгонять блудниц, которые приходят в монастырь с мужьями, для того, чтоб разродиться. Кроме того, монахинь стало слишком много, а их аскеза слишком легка. Необходимо давать им ограниченное количество еды, чтоб следующие хорошо задумались, хотят ли они туда попасть. Но для того, чтоб все это воплотить, нам нужен новый настоятель. И он должен быть мужчиной. Мы должны написать письмо, чтоб со следующим караваном к нам прислали епископа, который сможет рукоположить одного из нас в иеромонахи. Пора положить конец этим отношением с духовником, сквозь дверь.
- И кого же вы хотите назначить новым настоятелем? – спросил я.
- Из пятерых мужчин-основателей, оставшихся в живых, лучше всех подходишь ты. – ответил брат Уриил. Остальные согласно кивнули.
Я не знаю, что мне ответить. В целом, я согласен с братьями в том, что дела идут не совсем хорошо и не так, как мы планировали. Но я уважительно отношусь к матушке Лукерье и не могу обвинять ее в наших бедах. Смогу ли я исправить положение? Мы решили, что нам, в любом случае, необходим еще хотя бы один иеромонах, и это должен быть мужчина. Поэтому письмо мы написали. Но своего согласия на эту роль я пока что не дал. Посмотрим, что будет дальше, возможно, Господь даст знак. Пока суть да дело, братья Иннокентий и Кирилл стали закапываться вглубь, в поисках подземных пещер, куда мы смогли бы отправлять изгнанников. Все это делается под видом добычи камня и соединения двух шахт, под уровнем реки. Мне не нравится, что дела делаются украдкой, но я не могу об этом сказать даже на исповеди. Делаем ли мы лучше или только укореняемся в грехах? Работа по строительству идет быстрее, камня стало не хватать. Почти готов второй этаж левого крыла храмового здания. Там будут кабинеты для монахов, выполняющих общественные функции. На первом этаже барак для стражи и новый госпиталь. Осталось положить несколько секций гагатового потолка и можно заселяться. Остается лишь дождаться новой партии гагата от шахтеров.
За стеной объявился большой черный медведь, и мы возблагодарили Господа, что он пришел именно с той стороны, где строительство завершилось. Нам казалось, что справиться с ним будет сложнее, чем с другими противниками, которых нам доводилось побеждать. Позже он все-таки обошел стену и напугал одного из братьев. Брат Уриил самоотверженно бросился на защиту и к нашему (и своему) удивлению, убил зверя почти мгновенно. Потом строительству снова пытался помешать целый выводок слизнелюдов. Они тоже были уничтожены нашей стражей. Не слишком ли часто мы убиваем? Кажется, что мы делаем это только по необходимости, но почему тогда везде эта кровь. Я так же подвергся опасности и мог быть убитым, либо убить сам, но встреченный мной гоблин проявил такое же долготерпение и благоразумие, как и я, бросившись наутек. Это уже третий воришка за этот год. Сестры привлекли наше внимание шумом и сообщили, что сестра Ксения говорит на непонятном языке и ведет себя, как одержимая. Как и в случае с братом Иадором, никто не может сказать, какого рода эта одержимость. Матушка Лукерья хочет, чтоб мы предоставили для работы сестры Ксении все необходимое.
